Командир грозного орудия
(Ванин Александр Федорович)
Почти в каждом доме в маленьком посёлке Орёл живёт участник войны. Три-четыре десятка домов. И почти столько же ветеранов Великой Отечественной. Каждый из них знает, что их односельчанин, Александр Фёдорович Ванин, - фронтовик. Командир расчёта «катюш», имеет несколько боевых наград… Не без волнения захожу на крыльцо дома Ваниных. На мой стук сенную дверь открыла пожилая высокая голубоглазая женщина…жена Александра Фёдоровича, Мария Яковлевна. Справляюсь о нём.
– Дома он, дома, заходите… Беседуют вон…войну вспоминают.
В комнате сидели двое седовласых мужчин преклонного возраста. Один из них – Александр Фёдорович Ванин, хозяин дома, другой – Михаил Сергеевич Коньков.
Александру Фёдоровичу, также, как и Михаилу Сергеевичу есть о чём вспомнить. Они оба прошли тысячи фронтовых дорог, освобождали города и сёла от фашистских захватчиков…
Два года служил в довоенное время Александр Фёдорович Ванин в артиллерийском полку. Изучал военную технику, хотя после действительной думал не воевать, а трудиться на орловских полях.
После демобилизации Александра Ванина послали на шестимесячные курсы бригадиров-полеводов в зеленогорскую сельскохозяйственную школу. Окончив её, он сразу же принял полеводческую бригаду.
Богатые урожаи получали со своих земель орловские травопольщики. И в этом была немалая заслуга «учёного бригадира» Ванина.
Словно кипятком обожгла сердце хлебороба весть о том, что началась война. Через несколько дней Александру Фёдоровичу вручили повестку: явиться в военкомат со всеми вещами, там дали спецпакет, поручили сопровождать в сторону Москвы группу новобранцев.
Прибыли к месту назначения. Учили артиллеристов всего несколько недель — были подобраны все кадровики. Весь полк артиллеристов с грозными реактивными орудиями — «катюшами» спешно отправили под Старую Руссу.
Бои здесь шли жестокие. На одну деревушку уж очень здорово напирали фашисты. Стояли бойцы насмерть, как в землю врытые. И не хотели отдавать противнику важный оборонительный рубеж. Они уже были наслышаны о том, что новая чудо- техника должна прибыть, место для нее подготовили. А артиллеристы со своими «катюшами» на два дня запоздали...
— Первое, что меня удивило, - вспоминает Александр Федорович, это похожесть местности возле Старой Руссы на нашу, вадскую. Как будто вот в Салалеях и Крутом Майдане — немцы, а мы словно бы за речкой Вадок, то есть на орловских землях...
Вскоре всем полком — три дивизиона в нем было — из двадцати с лишним «катюш» дали залп по расположению другой стороны. Даже наши, которым были приданы ствольные орудия, перепугались, когда огненные снаряды «катюш» устремились в сторону вражеских позиций. А ведь «ствольников» предупреждали о том, что будет «работать» новое оружие. Это было в сентябре сорок первого...
— Потом под Новгород нас «вызвали», — продолжает Александр Федорович. — Церковь была неподалеку от города. И с нее немцы хорошо просматривали дорогу, по которой шли колонны наших автомашин. Их- то и уничтожал противник и с земли, и с воздуха. И мы, но «святому» месту ударили, чтоб техника наша, движущаяся по дороге, не просматривалась.
После этого артиллеристы «курсировали» по всему Северо-Западному фронту. С год фашистам там не давали спокоя. А в сорок втором получили приказ: погрузиться на железнодорожные платформы и выехать в Москву всем полком.
Прибыли в столицу. Три недели дали передохнуть, пока ремонтировали машины. А потом — сноба на фронт. Только не на Северо-Западный, а на другой. Уже в дороге догадывались, что будут участвовать в какой-то серьезной операции. Так оно и было.
— Сгрузились мы возле села Паньигано, продолжает Александр Федорович. Справились о настроении. ««Отличное»», —говорим. «Ну вот и хорошо!» - сказал генерал. - Сегодня, о точном времени вам скажут на месте, предстоит. вывезти одно орудие на позицию в полном боевом, при этом кое-что вводится новое. Командир батареи будет выполнять роль помощника огневого взвода, командир огневого — встанет на место командира орудия. А командир орудия будет наводчиком...» Последняя роль отводилась мне.
Здесь рассказчик как-то весь преобразился, потрогал щетинистый подбородок:
И вот 19 ноября, как сейчас помню, первый залп на нашем участке Донского фронта, да и на остальных, поди, тоже был дан из «катюш». Так началась Сталинградская битва...
Группа войск, в которой находился Александр Федорович Ванин, действовала в излучине Дона, как раз гам, где вскоре наши войска взяли в «клещи» группировку фельдмаршала Паулюса.
— Когда Донской, Сталинградский и Северо-Западный фронта соединились, мы всем полком двинулись на Калач...
Александр Федорович сделал паузу, словно короткий отдых после жаркого боя. О чем-то сосредоточенно подумал, улыбнулся чему-то. Видимо, зримо представил лица своих боевых товарищей по оружию, которые «двигались» на Калач, взяли его с боями и отогнали фашистов на 250 километров от этого опорного пункта, чтобы к зажатому в кольцо противнику не смогли подойти на выручку свежие силы.
А когда за Калачом фашистов как следует «угостили», артиллеристы реактивных орудий вернулись под Сталинград, «охранять» окруженную группировку противника, чтоб фашисты, как выразился Александр Федорович, «не рыпались». Паулюсу предложили принять капитуляцию, он не согласился на это. На другой день началось уничтожение вражеской группировки.
—Тут уж залпов много было, — говорит Александр Федорович, — а самолетов — как пчел во время роения. После этого сражения трудно было пройти, не только ли проехать по тем местам, где шли особенно сильные бои, — столько техники оставил противник под Сталинградом.
Закончилась историческая битва. И вновь реактивные установки вместе с их хозяевами «бросили» в самое жаркое место — на Центральный фронт, под Курск. А потом шли через Белоруссию, проезжали через горящий Ковель. Тревожились за свои «катюши». Ведь если бы их снаряды стали рваться — не жить бы реактивникам на свете вольном. Но ничего. Все обошлось хорошо. От Ковеля до польской границы было рукой подать...
Надо ли говорить, какое чувство испытал гвардии сержант Ванин, когда автомашины с зачехленными реактивными установками пересекли линию государственной границы. Отечество было освобождено от фашистской нечисти!
— Вот только жаль, — говорит Александр Федорович, — что не довелось побывать в поверженной Германии, в самом логове врага.
Да, не всем суждено было штурмовать Берлин и на рейхстаге поставить свою подпись...
30 августа 1944 года А. Ф. Ванин был тяжело ранен. Пролежал в госпитале, в Польше, полтора месяца. Лечение шло трудно. И потому-то Александра Федоровича отправили в Ессентуки. Через пять месяцев по ранению был демобилизован и вернулся в родные края...
Фронтовые и госпитальные дороги остались позади, но боль в пояснице напоминала о разорвавшейся вражеской мине на подступах к Варшаве, об осколке, с трудом извлеченном военным хирургом из глубокой рва ной раны.
...Присядут участники жарких боев в сенокос, во время перекура, на терпко пахнущее разнотравье или после трудовых будней на завалинке и пойдет, пойдет беседа-воспоминание о былых фронтовых походах, о таких эпизодах, которые хранятся в памяти сердца. Немало их было и на нелегком боевом пути командира реактивного орудия.
— Был такой случай под Сталинградом, — рассказывает ветеран войны. — Пролетела над расположением нашего полка фашистская «рама» — воздушный разведчик. Мы сразу смекнули: будут «гости». И не ошиблись. Вскоре появились в небе «мессеры», 4 штуки. Я подаю команду расчету: «Ложись!» И сам тоже— в окопчик. А наводчик мой, Козлов, всегда — куда я, туда и он. Но мне не понравилось в этом укрытии. И я перешел в другое. И Козлов — за мной. И вдруг бах!.. И первый окопчик превратился в глубокую воронку, метра три в диаметре. От окопчика, в который мы перебрались, осталось до смертельной воронки сантиметров двадцать, не более. Завалило нас изрядно, аж не передохнуть. Кричу: «Козлов, вылезай!». Он был надо мной. Еле-еле доносится: «Не могу сам-то выбраться...» Ребята, спасибо, помогли. А не перейди бы своевременно в другой окопчик, глядишь и жизнь бы тут оборвалась и у Козлова, и у меня. Да что там говорить, несчетно раз приходилось быть рядом со смертью...
На этом и закончил свой рассказ командир грозного орудия о боевых походах в дни Великой Отечественной. Не однажды в памяти встают картины былых сражений, вспоминаются боевые друзья.
Большими трудовыми свершений, ми, заботами об общественном деле полны трудовые мирные будни Александра Федоровича. Он долго работал бригадиром полеводства, прорабом на стройке, начальником участка, агрономом отделения, был и за главного агронома в совхозе «Щедровский» ....
Не случайно об Александре Федоровиче так сказал старейший коммунист с. Щедровка, член совхозного партбюро Константин Васильевич Буланкин: «Да это же орловский Мальцев, он знает не меньше ученых агрономов. Ванин — справедливый и честный человек, неутомимый и безотказный труженик...».
Ко всему сказанному следует добавить: в страдные дни пенсионер А. Ф. Ванин работал наравне со всеми тружениками совхоза, был механиком по зерноочистительным машинам, заведовал током в Орловской полеводческой бригаде.
В грозном сорок третьем гвардии сержант Ванин стал коммунистом и всей своей жизнью поклялся на верность Родине. И свято хранит эту верность.
В. Макаров
