Он защищал город Ленина
(Суздальцев Дмитрий Михайлович)
Людей, перенесших блокаду Ленинграда, мне приходилось встречать не раз. И все они, на мой взгляд, отличатся каким - то удивительным спокойствием в разговоре, сердечным отношением к людям, ко всему живому. Именно таким и остался в моей памяти житель села Гари, ветеран Великой Отечественной войны, защитник города Ленина, ныне пенсионер Дмитрий Михайлович Суздальцев.
...Он неспешно сошел с высокого крыльца своего дома, подал шершавую ладонь и назвал себя по имени и отчеству... А через несколько минут мы сидели на скамейке возле высоких, шелестящих зеленой листвой, берез, глядя на которые, я невольно сказал:
-Хороши!..
— Вот эти четыре до войны сажал, а что поменьше - их восемь - после. Березы пошли в рост лучше, ветлы же почему-то «страдают». Видите, одна совсем захирела, как тиши больной человек...
Возле дома Суздальцевых - целая лесозащитная полоса. Если он так было возле каждого дома, то Гари утопали бы в зелени еще больше, был бы совсем похожи на райский уголок.
Беседа о зеленых насаждениях, о плодовых садах, о запрудах и о другом, без чего жизнь человека становится не такой, какой жаждут ее люди, влюблённые в природу, велась после того как Дмитрий Михайлович на мой вопрос, где застал его первый день войны ответил: «В Латвии. Аэродром строили...“
После чего мой собеседник несколько секунд молчал. Потом слегка смежил ресницы и в его карих глазах зажглись огоньки воспоминаний. Дмитрий Михайлович стал, иногда посерьезнев, иногда светло улыбаясь, рассказывать. А рассказать ему есть о чем.
В апреле сорок первого был призван на сборы, так тогда называлась временная мобилизация военнообязанных. В Арзамасе был создан строительный батальон, и через несколько дней железнодорожный состав доставил его на побережье Балтики. Аэродром полностью доделать не успели. Ранним утром 22 июня 1941 года стройбатовцы услышала громовые раскаты, и удары по крыше казармы.
Думали – гроза с градом. Но сыпались осколки от вражеских бомб и снарядов. Подняли всех по тревоге... Началась Великая Отечественная.
На другие сутки, ночью, строительный батальон спешно был переброшен в предместье Риги, потом - в Ригу, где с чердаков и из окон стройбатовцы были обстреляны латышами-фашистами. Проявились первые раненые...
Вооружиться в Риге не было возможности, притом вражеские танки уже были на подступах к столице Латвии, и личный состав стройбата отправили в Псков, где расформировали по разным частям...
Дмитрий Михайлович оказался в минометном подразделении связистом. Первое ранение, в ногу. Предлагали направить в госпиталь – отказался. Лечил батальонный санитар, в окопах. Луга, Гатчина, Пушкино... Вот те места, где приходилось принимать на себя минометчикам удары врага, а связистам - в трудных условиях налаживать связь между подразделениями.
Вскоре Дмитрий Михайлович волею судьбы перешел в противотанковую роту, и после нескольких дней обучения в Ленинграде стал командиром расчета 45-миллиметровки. Ему довелось быть в самим что ни на есть пекле блокады - на Пулковских высотах. При одном упоминании этих высот в то время сразу не думали о тех, кто, не щадя жизни отбивает яростные ставя танковых подразделений хваленой армии генерал - фельдмаршала фон Лееба.
Здесь, на Пулковских высотах, Дмитрий Михайлович вторично был ранен, на этот раз в голову. Один из осколков вражеского снаряда и до сих пор напоминает о жарких сражениях под городом Ленина.
-Много было равных эпизодов, непредвиденных случаев за время войны, - говорит Дмитрий Михайлович. - А один в память врезался на всю жизнь. Это было уже после прорыва блокады, под Псковом. После многих бессонных ночей командир разрешил мне вздремнуть несколько часов. В землянке я был один. И угодил в нее прямым попадании снаряд. Землянку разрушило, я остался под ее развалинами. Доложили командиру роты, что, де, старший сержант Суздальцев - под толстым слоем земли и расщепленными бревнами. Ротный дал команду: откопать и похоронить с почестями...
Без признаков к жизни извлекли командира орудия из-под развалин. Но видно суждено ему было вернуться в свое родное село Гари. Отдышался. А в себя пришел только на третьи сутки, в медсанбате. Врачи обнаружили у Дмитрия Михайловича перелом руки, ключицы, рёбер (напротив сердца) и повреждение позвоночника. Шесть месяцев пролежал в Ленинграде, в госпитале. Потом снова - в строй. Изучил саперное дело... И закончил войну там, где ее встретил, на территории Латвии.
Весь артиллерийский расчет старшего сержанта Суздальцева за участие в прорыве блокады был представлен к орденам и медалям. И все члены расчета, кроме командира, их получили. А на Суздальцева аттестация пошла выше дивизии. Но в жаркое время не все удостаивались заслуженного. Случалось, что в штабы попадали вражеские бомбы и уничтожали все документы, в том числе и аттестации на большие награды. Может, так и сталось с наградными документами командира расчета 45-ти миллиметров. Но главным в те решающие дни для советских людей было неполучение орденов и звездочек. А любыми путями добыть желанную победу. И она пришла и пусть незначительная доля в ее осуществлении, но есть и со стороны защитника города Ленина, жители села Гари.
В. Макаров
