Смирнов Гордей Макарович
Дорога к счастью
Человеческая жизнь похожа на длинную дорогу, уходящую далеко за горизонт. И каждый из нас в начале жизненного пути мечтает, чтобы эта дорога была ровной и гладкой. А какой она будет, во многом зависит от самого человека, ведь каждому из нас дано право выбирать.
Когда Гордей Смирнов закончил второй класс, отец сказал: «Хватит, научился расписываться – и достаточно». И отдал десятилетнего мальчика в Ковернино учеником к сапожнику Бобыкину (сами Смирновы жили в Старцеве), а если уж говорить точнее, то сапожному мастерству Гордея здесь учили редко, он всё больше занимался хозяйственными делами. Приходилось рано вставать и поздно ложиться, а платой за работу были сапоги, еда – и то была своя. Но тогда было очень важно получить ремесло, и родители для этого ничего не жалели.
Через два года отец забрал мальчика и отдал в Студенцы к братьям Померанцевым. Здесь уже Гордей, занятый в мастерской, сам зарабатывал себе на пропитание. После окончания договора ещё два года работал у Треушниковых, а потом решил заняться своим делом. Отец купил ему кожи, но время было послереволюционное, неспокойное. Каждый в своём соседе видел врага, и вот уже через несколько дней к ним пришли с проверкой: кто- то донёс, что Гордей шьёт сапоги. Так что о своём ремесле пришлось забыть и искать работу по деревням.
В 1931 году его забрали в армию, а служил Гордей Макарович в Гороховецких лагерях. Однажды его вызвали к командиру, у которого был приказ доставить молодого человека в штаб. Два полковника долго расспрашивали его, как служится молодому бойцу. Что мог ответить рядовой Смирнов? В его послужном списке были одни благодарности и отметки «отлично». Как оказалось, весь этот сыр-бор разгорелся из-за жалобы, которую настрочили на его отца. Но начальство не разглядело в Гордее Макаровиче «кулацкого» сына, отпустило в часть, а через несколько дней за отличную службу досрочно домой.
А там беда: конфисковали у родителей всё «богатство», что было - половники, стол, самовар. Пришлось, как старшему из сыновей заступиться за семью и идти разбираться. На следующий же день после его поездки в райисполком вернули Смирновым всё их добро, а Гордея попросили помочь в организации колхоза. Отказываться было нельзя, пришлось ему агитировать деревенских мужиков поменять свой единоличный надел на «звание» колхозника. Хотя, конечно, и надежда была, что, может, наступит лучшая жизнь, чем раньше. Так и назвали колхоз – «Новая жизнь». Сначала желающих было немного – 7 человек подали заявление, а потом колхоз потихоньку встал на ноги и начал развиваться. Люди действительно поверили в новую жизнь, работали, не жалея сил.
В жизни Гордея Смирнова за это время тоже многое изменилось. Спустя четыре года он женился. Свою будущую супругу заприметил на одной из «вечёрок» (так назывались в то время молодёжные гулянья), и хоть кавалеров у чернобровой красавицы было много, выбрала Полина Гордея. А через некоторое время он вместе с отцом уже ехал в Шолохово сватать невесту.
22 июня 1941 года. Воскресный вечер, когда мир, счастливая жизнь, надежды и мечты рухнули в одночасье, а на устах у всех было лишь одно: «Война!». Через неделю Гордея Макаровича призвали на фронт. Мучительное прощание с родными, последний взгляд, брошенный на родную деревеньку, поля, леса, и невольная мысль: «Вернусь ли, увижу ли всё это ещё раз?»
Войска формировались в Горьком, Гордея Смирнова направили в пулемётную роту. Ещё месяц новобранцев обучали, за это время Полина каждую неделю приезжала к мужу. И вот отправка на фронт. По железной дороге они прибыли на станцию близ Вязовки. Всех привели в лес, заставили переодеться в новое обмундирование. Потом три ночи подряд они рыли окопы – днём работать было нельзя, немец находился совсем рядом. А потом получили приказ наступать. Необстрелянным воякам сказали, что фашистов немного, но когда бой начался, то поле овса, которое было между нашими и немцами, перекатывалось огромными волнами от пуль, как море в сильный шторм.
Заняв две деревни, наши войска остановились и окопались на поле ржи. И как, оказалось, попали в тыл противника. Шесть дней Гордей Макарович со своими товарищами находился в окружении. К счастью, немцы этого не знали. Без еды, воды солдаты совсем обессилели, но когда наши пошли на прорыв, откуда только силы брались, вступали с немцами даже в рукопашный бой! Приехавшее позже начальство пообещало вышедшим из окружения бойцам отдых, но сначала они должны были освободить одну близлежащую деревню. А чтобы хоть как-то подбодрить солдат, им раздали небольшие посылки, что присылали тогда на фронт со всех уголков России. Гордею Макаровичу достались папиросы, и хоть он отказывался от подарка (так как был некурящий), командир рассовал их ему по карманам шинели. Эти-то папиросы, можно сказать, спасли ему впоследствии жизнь.
Освободили советские солдаты деревню. Дорогой ценой она досталась, ранило здесь и нашего героя. До глубокой ночи лежал Гордей на поле боя и ждал, когда же придут санитары. Наконец-то раздались чьи-то шаги. С облегчением, услышав русскую речь, крикнул им солдат, но санитары забрали его только на обратном пути. Пока несли раненого, устали, а один вдруг и говорит, что неплохо бы покурить. Тут-то и вспомнил Гордей о папиросах. Отдал их санитарам, а те уже побыстрее пошли, чтобы скорее до своих добраться (на переднем крае курить-то нельзя). Переправились кое-как через реку, положили носилки с раненым возле какой-то полуразрушенной избушки. Только сели перекурить, как пробегавший мимо солдат сообщил: в санитарном автобусе есть одно свободное место. Так Гордей Макарович уже через несколько часов оказался в госпитале и только там узнал, что избушку, возле которой он недавно лежал, разбомбили, много наших поубивало и ранило. Что ж, не суждено было, видно, умереть. Спасли врачи его и от жестокой малярии (результат переохлаждения). Долго столбик градусника держался за отметкой 400, лихорадка била так, что трое здоровых мужиков еле удерживали больного на кровати. Но молодой организм справился с болезнью. Ещё девять месяцев заживала раздробленная нога, а потом в марте 1942 года его отпустили домой. Сказали, что на год, но уже в октябре вновь призвали в армию.
Сначала отправили на Калининский фронт, а в марте 1943 года его в составе 1-ой танковой армии направили под Курск. Не раз приходилось бойцу Смирнову рисковать своей жизнью: и под Курском, и когда брал Варшаву, и когда гнал немцев из Гдыни, Швибуса, Ландсберга, и когда дважды форсировал Вислу. Боевой путь его до самого Берлина можно проследить по пожелтевшим от времени справкам, выданным Гордею Макаровичу Смирнову за освобождение белорусских, польских, немецких городов. В некоторых стоит до пяти названий. Ведь бывало, что за день бойцы освобождали несколько населённых пунктов, проходили до 100 км. И, конечно же, хранит солдатская память, как в последние дни войны воевали они на улицах Берлина, как накануне победы дом, в котором находились штабные работники, засыпало и несколько человек погибло. Но ему суждено было увидеть победное утро, услышать залпы орудий, поднять фронтовые сто граммов за то, что победили и выжили в горящем аду войны.
Через полгода Гордей Макарович вернулся домой, где его ждали родители, братья и сёстры, жена и двое сыновей, одного из которых он увидел впервые. Как напутствие всем бойцам выдали обращение, где от имени Верховного главнокомандующего выражалась благодарность за то, что выстояли в войне, и призыв сменить оружие войны на орудие труда. Так и сделал Гордей Смирнов. Вот тут-то и пригодилось ремесло: 35 лет отработал сапожником в КБО бывший солдат. К медалям и орденам за воинские заслуги прибавились медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» и орден «Знак Почёта». А ещё наградой ему были дети. Три сына и две дочери – вот настоящая гордость отца.
Такова жизненная дорога, которую когда-то выбрал простой русский человек, а оказалась та дорога всё-таки счастливой...
По материалам центральной районной библиотеки п. Ковернино
