Кузьмичев Александр Иванович

рядовой

19.09.1912

д. Останкино Борского района Горьковской области

24.06.1945

Борский

160 сд 443 сп

Орден От войны 2 ст. 06.04.1985

—

умер 07.06.1994, похоронен в с. Заскочиха Останкинского сс, Борского района Нижегородской области

Призван 23.06.1941года. В г. Горьком формировалась 160 сд, и Александр Иванович был назначен в санитарную роту в 443 полк. Попал на фронт одним из первых эшелонов - в окрестности города Кричев. Уже к 12 июля 1941 года фашисты развернули наступление на Смоленск и Кричев. Кричев с первых дней войны строил укрепления на линии будущей обороны у р. Сож. 14 июля гитлеровцы в районе Славгорода вышли к реке. Здесь одновременно наступали 10 вражеских соединений поддерживаемых авиацией. «Подготовились принимать раненых в лесу у деревни. Вечером пошел бой за Кричев. К нам уже были принесены раненые, но тут стоять не пришлось - стали рваться снаряды по нам, стала деревня рядом гореть. Старший врач и раненые и еще некоторые сели и поехали в другое место. Мы пошли за ними. Было уже темно. Они погнали быстро. Мы от них отстали.» - так начал рассказ о первых днях на фронте Кузьмичев А.И. Догнать свою санитарную роту они так и не смогли, но были направлены в одну из частей, занявшую позиции в лесу возле деревни. Вечером того же дня всей командой пошли навстречу немецким танкам, но попали под бомбежку. Пришлось уйти в лес. На рассвете вышли обратно и снова попали под обстрел снарядами. Один санитар был убит. Стали уходить и встретили немецкие танки. Со стороны леса стрелки открыли по ним огонь, пришлось уходить перебежками. Рядом с Александром Ивановичем находился Секунов Макар Иванович, его ранило в ноги. Оба упали. К ним подошли двое немцев с автоматами. Один из них хотел в Александра Ивановича выстрелить, но второй его задержал, стрелять не дал, отобрали сумку с перевязочным материалом и увели. Так Александр Иванович попал в плен. Его и других пленных вывели из леса к шоссейной дороге от Рославля к Кричеву, поставили на пригорок у обрыва, забрали все, что у кого было. Напротив пленных поставили двух автоматчиков, которые ждали приказа офицера. Но вдруг в небе появились 7 наших самолетов, которые летели со стороны Рославля. Они разбомбили машины, танки и живую силу противника. После того, как наши самолеты скрылись, подъехала легковая машина, остановилась возле пленных, и из нее вышел генерал в белой форме. Он отменил расстрел и распорядился вести пленных к деревне. Привели в Мстиславль. Там было много снопов льна, в них отдыхали. Стали поступать еще наши: из Заскочихи, из Пионерского, из Долгово. Два дня ни есть ни пить не давали. Везде ходил патруль с собаками. Потом принесли просо и котел, чтобы пленные сварили суп. Раздавали этот суп по консервной банке. На другой день дали такого же проса, а потом повели всех в Кричев. Лагерь был в саду. Кормили вареным ячменем по консервной банке на человека. На день уводили к речке, а вечером возвращали в сад. Потом всех повели в Оршу. Стали загонять пленных в вагоны, набивая их полные, так, что люди могли только стоять и дали хлеба, как будто всех везут на работу. Привезли в лагерь, который называли Остров – на песчаном бугре большая высокая ограда с воротами. Сарай широкий высокий длинный. В него загоняли силой, били и кололи штыками, набивался он людьми битком так, что нельзя рукой пошевелить и до самой крыши. Всю ночь стоны и крики, каждому хотелось вылезти наверх. Утром из сарая выпустили. Сотни мертвых лежало на земляном полу барака, их выносили и отправляли куда-то. Днем принесли хлеба. Дали человек на 10-12 буханку. А ее еще нужно как-то поделить – резать нечем, крошится и уже кто сколько успеет взять. Через два или три дня пришли конвоиры с переводчиками – нашими же пленными и было объявлено, что требуется 400 человек на работы, кто может работать. «Можем, а сами чуть стоим. Хоть бы только выйти из этого ада». Тех, кто встал в строй, повезли в лагерь Торный. Там были устроены бараки с полами и с комнатами человек на 40, в них спали. Утром повели мыться в баню. Одежду пленные бросали в большой бак, в нем ее пропаривали от вшей. На мытье отводилось каждой группе по 25 минут. Была горячая и холодная вода. День был дождливый и ветряный, выйдя из бани сразу «иззябли». Потом выбросили горячую одежду и сразу ее надели. Дали глиняные плошки с дрюквенным супом и грамм 300 хлеба. Потом каждому повесили на шею на бечевке табличку с лагерным номером. На следующий день подготовили 100 человек для отправки на работу. Александр Иванович попал в первую сотню. Привезли в лагерь Дершол, где до этого содержали пленных французов. Там были комнаты на 20 человек с 3-х этажными деревянными кроватями, были матрасы, одеяла и подушки, начиненные стружкой. Дали хлеба грамм 300 и супу брюквенного. Утром повели на работу. Дали лопаты, чтобы делать насыпь. На следующее утро был мороз и на работу никого не повели. Зиму жили в бараках и днем, и ночью. Весной в лагерь приехали владельцы больших хозяйств - бауры и разобрали всех пленных. Вместе с Александром Ивановичем на пана работали 4 француза, поляки. Занимались сельхозработами: сажали огромные поля картошки, брюквы, ржи и др. Тут пленных кормили супом из брюквы, без картошки, хлеба давали мало. Совсем от такой еды ослабли. Суп варили в том же здании, где были комнаты для сна. Поваром был пленный Фрол. Иногда удавалось взять картофелину в карман и побаловать себя вареной картошкой. Конвоиры про это узнали и за это били. Один из пленных от побоев умер и вместо него из лагеря Торный прислали другого. Он рассказал, что там зимой от тифа умерли почти все, и в лагере Остров тоже был тиф и будто бы облили сарай бензином с самолета и сожгли всех, боясь распространения болезни. Летом приезжал с инспекцией офицер и распорядился добавить питания – стали добавлять каждый день в суп ячменной крупы. Наступила жара, свиньи стали болеть чумой и умирать. Туши зарывали в землю. Придумали сломать в кухне решетку на окне и ночью разрывали землю, отрезали свинины, варили и ели. Наступила пора уборки, работы стало еще больше. Француз по имени Август работал на 4 лошадях, возил машину, которая картошку выбрасывала далеко и ее нужно было всю тут же собрать в корзину и отнести в кучу, а то ее снова засыпет землей. Бегали бегом. Если не успеешь свой участок собрать, конвоир бьет. После завершения уборочной пришел приказ всех пленных отправить в Германию в Эсен, в шахты. Там работали в 2 смены- одни днем, другие в ночь. Кормили так же плохо – с полкиллограмма хлеба и брюквенный суп два раза в день. Воды было достаточно. В шахте работали 10 часов, туда ничего не возьмешь. После Сталинградской битвы стали из шахты забирать рабочих на фронт, а военнопленных заставили брать молоток и рубить уголь. Молоток тяжелый, руки не держат, сил нет им стучать, а уголь не поддается. Однажды двигали трубы вверх забоя и трубой Александру Ивановичу повредило палец. Началось воспаление, а потом нагноение. Каждую неделю на шахту приезжал врач – немец, проверял, нет ли не годных к работе. Он сделал операцию, рана зажила и снова работа в шахте. Привезли итальянских солдат с фронта работать в шахте, а немцев забрали на фронт, кто помоложе. Однажды в ночную смену в шахту спустился старший, которому не понравилось, что немец-шахтер отдыхает и начал бить его клюшкой. Александр Иванович был рядом и получил сильный удар по руке выше кисти. Кроме того от работы в шахте развился плеврит. Врач отправил его вместе с другими больными в лагерь Гемерь -большой пересыльный лагерь, куда свозили больных из шахт с плевритом и туберкулезом, чтобы отправить дальше. Собрали человек 300 и повезли в лагерь Д.У. (дом увечных или умирающих). Привезли к голландской границе. Лагерь был пуст. Большой длинный сарай с цементным полом. В него всех разместили «лежать или стоять почти негде», «что есть, то постилай или покрывайся шинелью». Утром пришел офицер и начальник лагеря , а с ними человек 5 здоровых пленных – похоронная команда. Принесли хлеба, давали на 12 человек одну буханку (примерно 1,8 кг), потом уже делили на 14 человек, потом на 16 человек. Многие стали умирать. Утром приезжают вагонетки и каждого мертвого кладут в бумажный мешок, завязывают и в вагонетку грузят. Рука Александра Ивановича была еще перевязана, но он стал выходить к воротам – там брали куда-нибудь работать, кто может. Однажды его тоже взяли среди 4-х и повел их конвой с собакой на шоссе. У дороги стоял крестьянский дом, а рядом был участок после картошки. Оставшаяся картошка обмытая дождем виднелась на поверхности земли. Спросили конвоира разрешения набрать картошки. Хозяин вышел из дома и разрешил ее собрать. Конвоир дал 5 мин. Собрали картошку в карманы и вернувшись в помещение на печке наварили и наелись. В следующий раз снова взяли 4-х на работу, поехали в город Мепен. Там наши пленные 30 человек работали у бауэра Киммер на канале и на железной дороге. Хлеба здесь давали не более 500 грамм, но суп варили с картошкой. Когда разгружали баржи, можно было взять немного продуктов – муки или крупы. Однажды на канале разгружали сахарный песок и смогли немного набрать его и принести в помещение. Общее самочувствие стало лучше, но рука так и не заживала. Прожил здесь около месяца, немного поправился, но снова вернули в предыдущий лагерь. Людей в сарае стало меньше, но Копейкин Афонасий Платонович был еще жив, а Соболев Николай Семенович из Дзержинска уже умер. Тут никого не расстреливали, а морили голодом. В апреле через лагерь шли канадские танки с солдатами – второй фронт. Вечером пришел начальник лагеря и сказал, что охрана скрылась и офицер тоже. Его попросили дать что-то поесть. Вечером принесли ведро картошки, а следующим днем супу с мясом и хлеба белого и ржаного. Привезли деревянные двойные кровати, матрасы и подушки, набитые стружкой. Дали шерстяные одеяла, по 2 каждому. Потом пришли и опылили помещения от блох – их было очень много, спать не давали. Днем принесли ящики с питанием фронтовые – в них было много всего (печение по пачке, шоколад, паперосы, консервы мясные, молочные и рыбные, сладкие , колбаса). Поставили весы, чтобы узнать свой вес. Александр Иванович не курил, обменивал сигареты на десяток яиц. Привезли одежду, старую увезли сжигать. Потом еще раз одежду поменяли и привезли новое обмундирование. Лето жили и ходили по крестьянским хозяйствам В августе увезли в город Бегонненбург. Разместили в 3-х этажном здании. Разрешалось гулять по городу. 18 августа прибыли наши войска и пленных перевезли в г. Квитенбург, а потом в фильтрационный лагерь. Сделаны на большой поляне землянки, человек на 50 каждая. Их было много. Собрали пленных и проводили проверку. Тут жили целый месяц, потом повезли в Россию в г. Брест-Литовск, дали всем продовольствия на 10 дней, а везли через Польшу 20 дней, часто стояли в дороге то день, то ночь. В Брест-Литовске всех повели на работу, а Александра Ивановича и Василия из Воскресенска оставили пока на улице, потом привели в помещение, где было еще человек 6. Пожили здесь недолго и повезли в Минск, из Минска в Москву, потом в Горький. Из Горького в ноябре приехал в родную деревню. После войны работал на строительстве торфопредприятия Чистое-Борское с 1946 года до 1951 г, затем перешел в Заскочихинскую кузнечную и весовую промартель, а позже перешел на Останкинский завод, где работал плотником до пенсии. Имел звания Ударник Коммунистического труда и Ветеран труда.