Это надо живым
(Гусев Иван Лаврович)
Война вошла в дом Гусевых в первые же дни. Вошла незванной гостьей. Мать уже проводила на фронт мужа и старшего сына Михаила.
Раньше Иван не замечал, что бы она чем-то выделяла его, а сейчас постоянно чувствовал на себе ее взгляд, полный невысказанной муки и страдания. И он понял: мать боится за него, боится, что и его со дня на день может забрать война.
И вот он настал тот день, когда и Ивану, девятнадцатилетнему пареньку, пришел черед идти защищать свою Родину. Помнится этот день и сейчас, спустя столько лет - второго мая 1942 года проводили его из родного села Дубенское.
...Переправа через Ладогу. Уже здесь он понял, как жестока и беспощадна война к человеческой жизни. Переправлялись ночью, в кромешной тьме, на пароме. А вокруг рвались снаряды, словно в котле кипела вода,
138 отдельный противотанковый батальон, в который был зачислен и наш земляк, держал оборону. Пожалуй, здесь была самая горячая точка, здесь проходила передовая. Десятки, сотни атак приходилось отбивать ежедневно. А танки все шли и шли. Казалось, им не будет конца.
- Трудно было сказать, какое время суток, - вспоминает Иван Лаврович Гусев. - Все смешалось: земля, небо, вой снарядов, гул приближающихся немецких, машин. Мы не слышали друг друга, наводчики не могли разглядеть цель. И все же, несмотря ни на что, Ленинград продолжал жить.
- Самое страшное на войне - смерть твоих боевых товарищей, - рассказывает Иван Лаврович. - К этому нельзя привыкнуть. Все мы были тогда так молоды, еще ничего не успели в жизни. Никто из нас не хотел умирать.
В одном из боев их батальон понес огромные потери. Его укрепили за счет морских пехотинцев. И надо же так случиться, что в расчет, где И. Л. Гусев был замковым, попал Владимир Серов, уроженец Меленина.
- Жалко вот только, что и поговорить-то мы не успели - тяжело вздыхает Гусев словно заново переживая разыгравшуюся на его глазах трагедию, в которой и сам он чудом остался жив.
Коротки на войне встречи. Осколком снаряда Владимир был убит всего через несколько минут, а шинель Гусева так изрешетило, что она уже ни на что больше не годилась.
Солдатская книжка, благодарности командования, наградные удостоверения, фронтовые фотографии. Признаться, всякий раз, когда приходится держать в руках эти документы, прошедшие вместе с их хозяином по дорогам войны - испытываешь невольное волнение и благодарность к людям, вынесшим на своих плечах всю тяжесть испытаний.
Трижды был ранен Иван Лаврович и трижды возвращался в свою часть. Как это он сказал: «...Некогда было отлеживаться». А между тем один из осколков до сих пор нет-нет, да и напомнит о себе резкой, нестерпимой болью. В такие минуты видятся ему и синявинские болота и Финский залив, через который после прорыва блокады Ленинграда по ледяной трассе шли войска к Кронштадту, чтобы дальше гнать фашистов с родной земли.
Каждый шаг стоил жизни. Люди, орудия, техника проваливались в полыньи, но и тогда, обледеневшие, продолжали идти вперед...
Провожала мать из дома троих, а вернулись с войны двое. Всего восемнадцать дней не дожил до Победы Михаил, погиб на чужой реке Одере, не довелось встретиться братьям, но в семье свято берегут орден Великой Отечественной войны второй степени, которым он награжден посмертно. А еще фотографию, да потемневший от времени кусочек бумаги, на котором помечено место его захоронения.
Наверное, когда-нибудь все эти документы займут достойное место в местном музее, чтобы и будущие поколения вадчан знали тех, кто отдал жизнь за то, чтобы они радовались жизни. Живым нужна эта память.
Т. Анфилова
